Для Романа, компьютерная игра была пьесой, виртуально-театральной постановка мультипликационного типа. Это, своего рода гибрид, принадлежащий в этом смысле к одной семье с кинематографом и мультипликацией. Его главное отличие – в степени идентификации с главными героями, действием которых теперь управляет сам играющий, становясь полноправным участником и соавтором игрового сюжета. Принцип же правдивости персонажа: "Мы должны ему верить!" - никто не отменял. Разработчики компьютерных игр, сравнивая себя с кинопроизводителями Голливуда и претендуя на сравнимый же уровень качества своей продукции, используют даже специальный термин: "убедительные персонажи"для обозначения образов своих героев в восприятии игрока. "Убедительный персонаж" создается на основе высокого уровня систем искусственного интеллекта, которые делают его способным учиться и даже выражать эмоции. Программисты разрабатывают, моделируют и анимируют виртуальных героев с искусственным разумом, благодаря которому персонажи ориентируются, общаются и умеют адаптироваться в окружающих условиях. В симуляторе бокса, одной из любимых игрушек Романа, у его персонажа - Томаса Даулинга была внешность человека, которого можно испугаться где-нибудь в темном переулке или в каком-либо уединенном месте. Низкий лоб был покат, а под коротко остриженными волосами отчетливо проступал каждый бугор на обезображенной голове. Нос, дважды сломанный, исковерканный бессчетными ударами на все лады, и оттопыренное, всегда распухшее ухо, изуродованное так, что оно стало вдвое больше своей нормальной величины, тоже отнюдь его не красили, а уже проступавшая на недавно выбритых щеках борода придавала коже синеватый оттенок. Из его истории можно было узнать, что Томас был боксером-профессионалом и всю свою боевую свирепость сохранял для профессиональных выступлений. Вне ринга он был флегматичен, покладист, а в молодые годы, когда у него водились деньги, раздавал их щедрой рукой, не заботясь о себе. Он не страдал злопамятностью и имел мало врагов. Бой на арене являлся для него средством к жизни. На ринге он наносил удары, чтобы причинить повреждения, чтоб изувечить противника, уничтожить его, но делал это без злобы. Для него это было обыкновенным деловым занятием. Зрители собирались и платили деньги, чтобы посмотреть, как противники нокаутируют друг друга. Под управлением ловких пальцев Романа, Томас бился, как одержимый, от гонга до гонга, то прижавшись к канатам, то сам отбрасывая к канатам противника и с каждым раундом усиливая ярость своих атак, чтобы в двадцатом, последнем, раунде, когда весь зал вскакивал и ревел, собрать воедино всю свою стремительность и всю мощь и нападать, бить, увертываться, снова и снова обрушивая на противника град ударов и получая такой же град ударов в ответ, в то время как сердце безотказно гнало по упругим венам бурно приливающую кровь. Вздувавшиеся во время боя вены потом всегда опадали, но не совсем. Каждый раз, незаметно для глаза, они становились чуть шире прежнего. Едва ли Роман сочувствовал одержимому. Он просто не убил бы его для своего блага. Двоякая тема. Как бы противник ни был нечеловечен, как бы Роману ни было на него наплевать, он скорее всего не хотел зацепить свой "здравый ум". Если человек хочет до конца оставаться приличным, он по возможности не будет отягощать себя виной. И сегодня в "Тайсон" Роман пришел не для того, чтобы научиться отпускать противника, чтобы дать ему жить, а скорее больше для защиты собственного баланса. ум московских улиц наполнился звуками, многоголосой симфонией зала. И первая скрипка здесь принадлежала явно не опытным воспитанникам. Как почему-то считал Роман, самые громкие посвистывающие звуки ударов, доносящиеся, казалось, отовсюду, должны были исходить от его будущего тренера, которому воспитанники были, в каком-то смысле, родственниками. Но такое обилие душераздирающих звуков от ударов уже не игровых, а реальных, пугало все меньше. Больше напрягало и выкручивало нервы незнание Романом основ настоящего бокса. Паренек переоделся и, открыв дверь в зал, заметил реакцию опытных воспитанников, отчего почувствовал, как быстро начинает стучать сердце.
-Господи! - он нервно сглотнул. Но эта эмоция, близкая к саморазрушению психики - никакое не противоречие. Она есть в каждом человеке. Страх стать изгоем в классе, а потом и во всей школе - невозможно игнорировать, что бы ни произошло. У Доронина покраснели щеки и он стал переминаться с ноги на ногу. Угрюмое лицо встретившегося ему мужчины было выбрито не полностью, словно для того, чтобы все его черты выступили как можно резче. Роману казалось, что этот мужчина своей рукой безупречной физической формы, не далее, как вчера размозжил одну из костяшек о голову Чарли Бейкера, известного в игре под кличкой "Страшилище из Омахи". Страх снова заговорил в Романе:
-Э-э-э... И-извините, Вы не знаете, где мне найти Руслана Анатольевича Данова? - Роман со смущением посмотрел на собеседника и быстро поправился. Ой! Жданова.
Надеюсь, он не очень рассердится - пронеслось в голове паренька.
рас этакий взял и не пришел. Ну а теперь о другом.
Я собираюсь играть не Господа, а школьника.
